«За завтраком я был в огромной клетке. Слишком уютной для того чтобы быть клеткой. Потолок такой высокий, прутья частые, но с большими окнами прямо за ними. Одним. Большим. Даже если руку протянуть, открыть можно. Шторы там раздвинуть или форточку распахнуть, чтоб свежее было. Но там и без этого хорошо пахло. Я, помнишь, люблю в душноте засыпать, мне в ней уютно. Не в любой, а которая пахнет приятно. Вот в клетке хорошо пахло. Овощным рагу, кажется, или чем-то таким. А может, это была поджарка для супа. Как клетке полагается, она была с птицами. Да… Видел белых птиц. Красивых, но очень крикливых. Две из них норовили друг друга клюнуть. Одна была чуть крупнее, а у второй крылья в чём-то розовом, будто испачкалась где. Смешные очень. Можно было бы долго копаться в сонниках и искать. Что это всё значит, но я ведь и так знаю, что…»
Последняя строка съезжала в нижний правый угол сильнее всех других. Буквы с каждой последующей теряли свою разборчивость, а последние и вовсе напоминали кляксы и были размазаны лежавшей поверх рукой, которая кончиками пальцев придерживала ручку (возможно, именно по этой чистой случайности она до сих пор не укатилась дальше по столу).
Моль спал, уткнувшись в столешницу не иначе как левой бровью и чуть кренясь вперёд. Заснуть в библиотеке было возможностью благодатной, потому что любители назойливо тревожить спящих не очень любят проводить здесь время, а тихони альбиноса, в большинстве случаев, просто не трогали. Поэтому зависнуть на час-два, уткнувшись в стеллаж, свернувшись на полу в районе полок с зоологическими справочниками или возле стола в читательском уголке было привычным делом.
Время здесь текло не так явно быстро, как если бы сон заставал Вильгельма в какой-то другой комнате. Тут день как будто не сменялся ночью, если конечно мистер Винд* не гасил свет. Вильгельм не считал его странным, хотя при подборе описывающего слова, наверное, ничего кроме «странный» подобрать и не мог. Раньше немного пугал. Сейчас – даже вызывает немного интереса. Хотя, вполне вероятно, что интерес будет вызывать всё что угодно в ситуации, когда в любой из грядущих дней вернуться обратно в привычную реальность ты уже просто не сможешь.
В библиотеке даже удобнее, чем в собственной спальне, писать письма. А писать их Моль не прекращал с тех самых пор. Писать, и складывать в стол, зная, что их прочтут - не только те, кто, улучив момент, подглядывает из-за плеча или откровенно рассматривает лист, пользуясь приступами сна. Да и эти пусть читают. В конце концов, мало кто воспринимает сновидения всерьёз, а в самом деле оно так, или это какой-то загадочный шифр – это другой вопрос.
Но уж если касаться неровного текста на клетчатом листке, то Моли и в самом деле было интересно, к чему снятся птицы. Поэтому под локтем, - вот уж не самое удобное положение для сна, - лежала пара стареньких сонников. Один из них рисковал соскочить на пол в тот момент, когда вялого, закутанного в большую, пожелтевшую от времени белую толстовку альбиноса вдруг прошибло судорогой, и он проснулся.
Похрустев шеей и расправив правое плечо, какое-то время Вильгельм сидел, запрокинув голову. Он считал.
«Второй… Нет, третий? Третий. Пора заводить часы. Это конечно, никому не интересно, но самому-то хоть надо знать, на сколько меня отключает».
Для человека, который за время пребывания в библиотеке засыпал уже третий раз, Вильгельм выглядел так, словно эти самые три раза ему кто-то насильно вставлял спички в глаза – ещё более красные глаза, ещё более уставший вид. Но письмо, всё же следовало закончить.
Продолжая безостановочно и до скрипа тереть правый глаз, Моль уставился в лист, пытаясь поймать мысль, которую бессовестно съел сон.
- Что я искал в соннике… Птицы. Птицы… - губы едва шевелились в сонном бормотании. - В какой я смотре…да. Этот. Этот… не понравился. Надо сразу отдать.
Надеясь, что библиотекарь ещё на месте, Моль взял одну из них и, через каждые пару шагов зевая, побрёл наугад, щурясь и надеясь, что мистер Винд всё же никуда не ушёл. И что его тут не закрыли. «Хотя с чего бы закрыли-то. А к чёрту, не хочу знать, сколько времени. Устал.»
*тот случай, когда акцент у Моли всё ещё проскакивает.
Отредактировано Wilhelm Phantom (Суббота, 24 февраля, 2018г. 00:42:04)
